Я увижу тебя в следующей жизни. Когда мы оба станем котами.
Сижу одна в этой квартире с разбитым окном, в этой коробочке с неуютными шторами. Но мне совсем не страшно и даже не грустно, хотя малейший намёк на экспрессию увлажняет глаза. В бегущих строках мелькают названия вожделенных стран, где, как нам кажется, можно просто вдохнуть немного местного о-два и стать счастливым. Вот жил-был человек, его любили все, кому не лень. Даже я в пятнадцать лет хотела непременно нацепить на нос очки как у него. И вот появилась она, и от него все отвернулись, потому что он отвернулся к ней. Он лежал на кровати нагишом, прижавшись к её до безобразия одетому телу, и целовал её изящно-крутые, как склоны Фудзиямы, японские щёки. И наверняка был абсолютно счастлив. Впрочем, его уже давно убили.
Мрачные призраки снаружи высасывают тепло через трещины в стёклах, я выдыхаю всё меньше углекислого яда.
Я увижу тебя в следующей жизни. Когда мы оба станем котами.
Мне кажется, что мои глаза - две переспелые венгерские сливы. В комнате душно, ноет живот, я безблагородно копошусь в чужих воспоминаниях. Прокручиваю одну и ту же песню и размазанные ощущения. В голове сидит какое-то ранее утро и чей-то перрон.
Я увижу тебя в следующей жизни. Когда мы оба станем котами.
И вот уже в таком "серьёзном" возрасте я наконец стала обладателем нарядной коробки с сокровищами. Они греют мне душу и приятно осязаются сухими ладошками. Уподобившись капитану пиратов из детской сказки, я нежно и крепко прижимаю коробку к груди и с особым энтузиазмом помышляю о дальнейшем её наполнении.
Я увижу тебя в следующей жизни. Когда мы оба станем котами.
Поверх сотен разноцветных голов я тянусь к голубому стеклянному полотну, которым затянуты окна этих душных, пыльных комнат. Жарко. И жалко, и хочется выплакаться каждому и о каждом. И о себе, пропащей. До чего же не по-христиански. Я здесь - всего лишь маленькая, замкнутая и зацикленная на себе блоха, которая бесится от того, что люди вокруг из последних сил прибивают себя к земле и не желают хотя бы на миллиметр оторваться от упоения собственным занудством, отчуждением и злобой. В точности как я.
Тот странный и наверняка премерзкий человечишко стоял внизу и смотрел на меня. На нас всех, непринуждённо веселящихся и беззаботных, словно стрекозы в начале августа. А потом его злая рука подняла камень. Стекло зазвенело, чужая досада застряла в нише рамы.
Шелест осколков как-будто разбудил и заставил думать.
Гадская анемия. Превратила меня в полуживую тень. Или я сама себя превратила.
Я увижу тебя в следующей жизни. Когда мы оба станем котами.
Действительно сон - трогать носочками сапог огромные мокрые камни, кидать птицам куски белого хлеба и смотреть, как чайки ловят их на лету, голуби едят с рук, а утки начинают шпионить за тобой. И в голове лёгкими пёрышками шелестит музыка Sigur Ros... И берега Исландии зовут своим вечным началом весны.
Я увижу тебя в следующей жизни. Когда мы оба станем котами.
Они все так рядом, я по ним всем так скучаю. Кажется, у меня за пазухой спрятан огромный альбом. Я хочу достать и пролистать его, поглаживая пальцами фотографии всех тех комнат, кухонь, диалогов, что грели мне душу в этот самый жаркий холодный июль.
Я увижу тебя в следующей жизни. Когда мы оба станем котами.
От холода пальцы будто делаются тоньше. Нужно прятать эти бесполезные руки по карманам и не думать.
Хочется измазать акрилом все холсты и чтобы понравилось. Это жажда всего, что могло бы быть завтра, но не будет. Потому что я не умею передвигаться по этой полудохлой планете так легко, как эти бесплотные стеклянные ангелы.
Этот наркоз, этот внутренний морфий не убивает. Да и зачем он, откуда он взялся. И где он был, когда бывало как будто больно.
Но гораздо лучше, когда ты рядом. Сейчас не плохо, но тогда - лучше.
Я увижу тебя в следующей жизни. Когда мы оба станем котами.
Из всех пор года мне по душе переходные. Те самые, которые так неприглядно были окрещены озябшими жителями больших и маленьких городов "межсезоньем". Столь любимое в детстве зелёное лето теперь кажется слишком уж бурным, буйным и жарким, насыщенным постоянной тревогой грядущей грозы. Зимы, не менее любимые когда-то из-за снежных войн и травмоопасных "ледянок", теперь досаждают холодом и гнетущими снегопадами.
Осень и весна - самое сладкое время. Разноцветные и непохожие своими днями. Тогда своего тепла достаточно. И везде становится уютно.
Я увижу тебя в следующей жизни. Когда мы оба станем котами.
Это похоже на "в систему внесены обновления", или что-то типа того... Впервые в жизни с таким энтузиазмом помышляю о совместных завтраках. И не только завтраках.
Невообразимо смешит. Можете ткнуть в меня пальчиком и похихикать.
Я увижу тебя в следующей жизни. Когда мы оба станем котами.
Аморфность. Меня снова выкидывает куда-то, и я смиряюсь, а в голове тем временем застряла, зациклилась коматозная мысль: "Верните меня к жизни, пожалуйста..."
Я увижу тебя в следующей жизни. Когда мы оба станем котами.
Сама себя утомила этим. Зачем? Как ребёнок, котого пути затёртых пылесосом ковровых дорожек привели к заветному шкафчику, куда мама кладёт нарядные коробки с конфетами. И вот теперь все щёки "пылают" диатезом. И мне уже не хочется конфет.
И всё-таки это чертовски славно. Скоро опять потяну руки к блестящим коробкам...
Я увижу тебя в следующей жизни. Когда мы оба станем котами.
"I'm not a concept. Too many guys think I'm a concept or I complete them or I'm going to make them alive, but I'm just a fucked up girl who is looking for my own peace of mind. Don't assign me yours." (с) Вечное Сияние Чистого Разума.
Я увижу тебя в следующей жизни. Когда мы оба станем котами.
Пропади оно всё пропадом. Это мерзко, отвратительно и странно - не чувствовать себя собой. Пытаюсь смотреть на себя со стороны и вижу всё то, что так яростно порицала в людях. О, как это тривиально.
Смеясь над теми, кого так непочтительно окрестила "наркоманами чувств", не заметила, как сама подсела на что-то подобное. С одной лишь разницей - это только во мне, от меня и для меня.
Осень начала обманывать погожими деньками. От этого тёплого ветерочка мне кажется, что на дворе весна, а на самом деле до её прихода нужно пережить целых три месяца омерзительной зимы. Жажду голых деревьев и луж, чьи берега облепят жёлтые и красные листья...
Я ничего не делаю. Я безмолвно разваливаюсь на части.
P.S. А вы всё о любви, да о любви. Но это всё не то. Ваша любовь слепа. Кроме того она зла, нехороша собой и дурно пахнет.